Неточные совпадения
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за
ворота парка, у
ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце
шинелях. По улице деревянного городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты, человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
Солдатик, разинув рот, медленно съехал по
воротам на землю, сел и, закрыв лицо рукавом
шинели, тоже стал что-то шарить на животе у себя. Николай пнул его ногой и пошел к баррикаде; из-за нее, навстречу ему, выскакивали люди, впереди мчался Лаврушка и кричал...
Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по зале, он взглянул нечаянно в окно и увидел у
ворот остановившуюся тройку; маленький человек в кожаном картузе и фризовой
шинели вышел из телеги и пошел во флигель к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.
По окончании акта студенты вываливают на Большую Никитскую и толпами, распевая «Gaudeamus igitur», [«Итак, радуйтесь, друзья…» (название старинной студенческой песни на латинском языке).] движутся к Никитским
воротам и к Тверскому бульвару, в излюбленные свои пивные. Но идет исключительно беднота; белоподкладочники, надев «николаевские»
шинели с бобровыми воротниками, уехали на рысаках в родительские палаты.
Он был добрый человек. Я купил ведро водки, и когда Soldat были пьяны, я надел сапоги, старый
шинель и потихоньку вышел за дверь. Я пошел на вал и хотел прыгнуть, но там была вода, и я не хотел спортить последнее платье: я пошел в
ворота.
Стройный, широкоплечий, в расстегнутой
шинели, из-под которой виднелась красная рубашка с косым
воротом, с папироской в руках, облокотившись на перила крыльца, с наивной радостью в лице и жесте, как он стоял перед братом, это был такой приятно-хорошенький мальчик, что всё бы так и смотрел на него.
Город оживлялся; часто были слышны бубенчики и скрип дорожных экипажей; часто были видны помещичьи зимние повозки, кибитки, возки всех возможных видов, набитые внутри всякою всячиною и украшенные снаружи целой дворней, в
шинелях и тулупах, подвязанных полотенцами; часть ее обыкновенно городом шла пешком, кланялась с лавочниками, улыбалась стоящим у
ворот товарищам; другая спала во всех положениях человеческого тела, в которых неудобно спать.
Именно, будочник какого-то квартала в Кирюшкином переулке схватил было уже совершенно мертвеца за
ворот на самом месте злодеяния, на покушении сдернуть фризовую
шинель с какого-то отставного музыканта, свиставшего в свое время на флейте.
Гуляка праздный, пьяный молодец,
С осанкой важной, в фризовой
шинели,
Держась за них, бредет — и вот конец
Перилам. — «Всё направо!» — Заскрипели
Полозья по сугробам, как резец
По мрамору… Лачуги, цепью длинной
Мелькая мимо, кланяются чинно…
Вдали мелькнул знакомый огонек…
«Держи к
воротам… Стой, — сугроб глубок!..
Пойдем по снегу, муза, только тише
И платье подними как можно выше».
Деревянный плетень между домами весь был усеян висевшими на солнце солдатскими фуражками; серая
шинель торчала непременно где-нибудь на
воротах; в переулках попадались солдаты с такими жесткими усами, как сапожные щетки.
В
воротах, при выходе его на улицу, прошмыгнул кто-то мимо него в военной
шинели и в фуражке солдатского покроя и взошел на крыльцо станционного дома.
В окнах домов видны были люди в
шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали и отбивали
ворота сараев и конюшень; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей.
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в
ворота, он слез с лошади и подошел к большому, пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдат в колпаке и синей
шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.